Illustration: Henry Wong
Публика начинает говорить про мировой порядок, только лицезрея его очевидное разрушение. Однако коллапс либеральной глобальной архитектуры не был внезапен. Просто выпуклым стало прохождение точки бифуркации: за попустительством вооруженной агрессии России против Украины в 2014 и падающими афганцами со взлетающих военных транспортников видно конец безальтернативной американской гегемонии.
Возвращается эпоха воинственной конкуренции супердержав в традиционных и новых сферах. США видоизменятся – они больше не единственная «гипердержава», а сильнейший из тяжеловесов на глобальной арене. Их основным оппонентом станет Китай – новая восходящая, амбициозная сила. «Сложно не видеть слонов за деревьями». Тандава двух титанов за 40 лет изменила материальный мир: Китай готовится стать первой экономикой мира в 2028 [1]. Но мажорной нотой божественного танца двух супердержав станет сотрясение мира геополитическими сдвигами, как во времена Холодной войны между США и СССР. Пекин отверг позицию младшего партнера в раскладах Вашингтона — он будет бороться за собственное лидерство в мире.
Замаскированные и, казалось бы, пришедшие в негодность, монструозные механизмы Истории приходят в действие. Имперские мифы пробуждаются. Возможно, в недалеком будущем мы будем ностальгировать по былой архитектуре, возглавляемой США.
Эпохальный закат
Последние 70 лет были исторической аберрацией. До 1945 человечество тысячелетиями жило при постоянных войнах, тирании, бедности. Периоды стабильности были крайне коротки. С 1945 по сегодняшний день не было прямой горячей войны между супердержавами – это заслуга либерального мирового порядка. Он состоялся усилиями США — их международным обязательствам безопасности, экономическому могуществу, военному присутствию в мире. Дин Ачесон, один из фундаторов нового миропорядка, в 1940-х провозгласил свою страну «локомотивом человечества» [2]. И США стали им.
Американский либеральный мировой порядок пришел на смену британскому: Лондон больше не мог поддерживать глобальную архитектуру самостоятельно в начале 20-го века. Вашингтон был основным бенефициаром конфигурации британской мировой системы – американцы провели индустриализацию, экономика росла благодаря свободной торговле. Интернационалисты Теодор Рузвельт и Вудро Вильсон видели США в роли стабилизатора – мир во всем мире должен был стать благоприятной средой для американской демократической капиталистической системы. В 1919 под патронатом Вашингтона была создана Лига Наций. В 1928 сверхдержавами подписан пакт Келлога-Бриана об отказе использования войны в национальной политике. Но США не смогли защитить либеральный мировой порядок. Вторая мировая война произошла, говорил Гарри Трумэн, «потому что США не приняли ответственность как мировая сила» [3].
По завершению Первой мировой войны у элиты США были сомнения касательно издержек вмешательства в международные дела, но после трагедии Перл-Харбора они окончательно пропали — стали очевидны ужасные издержки невмешательства. Необходимость борьбы против авторитаризма в Европе и Азии констатировал Франклин Рузвельт: «если мы не вырвем клыки у хищников этого мира, они размножаться, вырастут более сильными и будут у нашего горла через одно поколение» [4].
США, Великобритания, СССР вышли победителями из Второй мировой войны. «Атлантическое сообщество» Лондона и Вашингтона эволюционировало в американский либеральный мировой порядок. Он был призван, во-первых, предотвратить повторение условий, приведших к двух мировым войнам, во-вторых, создать «свободное политическое, экономическое и идеологическое пространство» из евразийских государств как можно дальше от американских берегов [5]. В Германии и Японии были насильно посажены демократические правительства.
Джордж Маршалл, Джордж Кеннан и другие американские геополитические деятели не были идеалистами. Основатели нового мирового порядка считали — он должен базироваться на силе США: моральной, военной и экономической. Реалисты Ханс Моргентау, Роберт Тафт поддержали эту глобальную стратегию [6]. Вашингтон предложил странам внутри либерального лагеря и союзникам заменить геополитику геоэкономикой – американцы гарантируют военную безопасность, а страны вместо войны за стратегические сферы влияния стремятся к экономическим успехам: производят больше, продают больше и становятся более инновационными. Это есть первым краеугольным достижением либерального мирового порядка.
Государства массово начали «переходить» в либерализм. Количество демократий в мире стремительно выросло, с 46 в 1975, до 167 в 2021. Внутри мирового порядка были привлекательные правила: игроки могли экономически конкурировать и процветать — даже обгонять США по некоторым показателям. Вашингтон обязался не использовать силу для достижения своих целей среди демократий. Это стало вторым успехом мирового порядка. Но США заплатили цену – доля американского ВВП в мировом уменьшилась с 50% до 16% за 70 лет [7].
Третьим базисом либерального международного порядка стала поддержка Вашингтоном молодых демократий по всему миру – официально на идеологию за рубежом выделялось $2 млрд ежегодно [8]. Объёмы экономической помощи международными финансовыми институтами грандиозны – только МВФ раздал кредитов на $250 млрд: основные заемщики Аргентина, Египет, Украина и Пакистан. Внешнеполитическими издержками лидерства США были поражение во Вьетнаме, исламский антиамериканизм, провал операции в заливе Свиней, неудачная миссия в Сомали и так далее.
Но главной проблемой стала американская экономика – опасно кристаллизировалась пропасть между бедными и богатыми: за последние 20 лет доходы 1% самых богатых американцев выросли на 50%, в то время как у 90% остальных жителей уменьшились наполовину [9]. Индекс Джини (индикатор экономического неравенства) США эквивалентен некоторым африканским странам. Средний рост американского ВВП за 70 лет был 3%. Геоэкономический центр тяжести переместился в Азию. «Адам Смит в Пекине» — название книги социолога Джованни Арриги.
Дифференциация доходов американских социальных групп по годам
Популярные статьи сейчас
Возможный локдаун изменит цены на аренду и покупку жилья, – эксперт
Украинцам рассказали, что будет с гривной и долларом к концу года
Некоторым украинцам хотят повысить тариф на отопление на 59%
Синоптик предупредила украинцев о «новой» зиме
Показать еще
Холодная война выиграна США стратегией сдерживания: СССР был разрушен. Либеральный мировой порядок триумфовал, но на самом деле началась его эрозия. Американское общество не видело смысла в дальнейшем глобальном присутствии. Влиятельный политик Джин Киркпатрик написала в 1990 статью «Нормальная страна в нормальное время», акцентировав: «США не должны больше жертвовать собой, нужно сфокусироваться на национальных интересах» [10].
Но последовали войны в Ираке и Афганистане, неуверенная внешняя политика администрации Барака Обамы. Мировой кризис 2008 ослабил экономическую силу США, а президенство Дональда Трампа политическую. Эпидемия COVID-19 окончательно оголила американскую «ахиллесову пяту» — социально-экономические проблемы. В конце концов собственные внутренние реформы и развитие ставятся приоритетом администрации Джо Байдена [11]. Об этом американский лидер заявил самолично.
И вот мы там, где мы есть. Вашингтон сворачивает проект либерального мирового порядка. История возвращается – США, во-первых, сами используют геополитику ради собственных целей против Китая, объявленного ими стратегическим конкурентом. Глобальная система переходит к оригинальной конфигурации «как есть» — динамической конфронтации сверхдержав за конкретные сферы влияния. США – одна из них. Прагматизм победил идеализм последних 30 лет: Вашингтон не изолируется и не становится «нормальной страной», но отбрасывает затратную миссию гегемона, распространяющего демократию. При этом США остаются бесспорным лидером Западного мира и других союзников.
Во-вторых, Дональд Трамп эффективно девальвировал веру игроков в правила либерального мирового порядка, использовав американскую силу. Он начал торговые войны с Китаем, ввел пошлины на товары из союзных США стран Европы [12]. Администрация Джо Байдена нормализировала отношения с европейцами, одновременно восстанавливая позиции США в Азии. Однако глобальный оптимизм касательно экономической перспективы либерального мирового порядка сменился пессимизмом.
В-третьих, неуспех демократического строительства в Афганистане, ряде других стран, отрезвил Вашингтон касательство траты средств на распространение идеологии в турбулентных регионах. Но Украина и Тайвань будут поддержаны – там находятся стратегические интересы США. Пока что находятся. Демократии вне орбиты прагматичных контуров Вашингтона останутся сам-на-сам со своими проблемами [13].
Джо Байден нацелен на внутреннее экономическое и общественное преобразование. Хотя американцы не забудут про амбицию быть единственным глобальным лидером – они постараются вернуться в будущем на мировую арену «такими же, но другими» (eadem, sed aliter), словами Шопенгауэра. Но сейчас Вашингтон во внешней политике цементирует позиции и готовится к обороне. Американский либеральный мировой порядок сменился сложной многополярной конструкцией. Ее движущая сила – реализм крупнейших субъектов международных отношений и их борьба за сферы интересов. Маски сброшены.
Судьбоносные отношения
Китай никогда не отказывался от «взгляда на большую историю» (大历史观dà lì shǐ guān). «Незабытое прошлое становится учителем будущего» (前事不忘，后事之师 qián shì bù wàng, hòu shì zhī shī). Примат национальной культуры (文化自信 wén huà zì xìn) — ядро китайской идентичности. Пекин помнил про свое тысячелетнее региональное, моральное лидерство в трибутарном порядке в Азии (朝贡体系 cháo gòng tǐ xì): суверены платили китайскому императору дань, взамен получали легитимность и выгодные торговые условия. В 19-м веке прибытие британцев разрушило азиатский порядок, основной причиной поражения Пекина была техническая отсталость и закрытость. Из-за разразившегося кризиса в китайской империи династии Цин (清朝 qīng cháo) погибло 50-60 млн китайцев, а государство пало.
Выигравшая гражданскую войну, Компартия понимала необходимость модернизации и экономического развития посредством управляемого присоединения Китая к либеральному мировому порядку во главе с США – это было давнишним лейтмотивом Мао Цзэдуна (毛泽东 máo zé dōng) [14], хотя он сомневался. Но перед Пекином и Вашингтоном лежал долгий, тернистый, кровавый путь в 20 лет, прежде чем Ричард Никсон встретился с «Великим кормчим Мао» (大舵手 dà duò shǒu) лично в 1972, лидеры пожали руки – началась «неделя, которая изменила мир».
Стартовало китайско-американское взаимодействие. Вашингтону оно было выгодно: первое, в контексте геополитического противостояния СССР — Пекин присоединился к «одной линии» (一条线 yì tiáo xiàn), американской геостратегии советского сдерживания. Второе, Китай стал региональным стабилизатором – Восточная Азия азартно вовлеклась в гонку экономического развития, прошлые исторические распри казались забытыми. Третье, США приобретали экономические преимущества, размещая производства в Китае – низкие оплата труда и административные издержки обеспечивали сверхприбыль американским корпорациям. Четвертое, Вашингтон был допущен на лакомый китайский рынок, который активно развивают компании из США – 20% прибылей Apple и Intel приходятся на Китай в 2020. Продажи американских транснациональных корпораций в азиатском гиганте достигли $400 млрд в 2018 [15]. В-пятых, США получили дешевый импорт, экономящий деньги потребителя – ежегодно $1000 каждого американского домохозяйства, и стабильного покупателя государственных облигаций – Китай помогает сдерживать перманентный бюджетный дефицит Вашингтона [16].
Основные держатели государственных облигаций США, 2001-2020 [17]
Пекин начал сотрудничать с либеральным мировым порядком во главе с США, но не слился с ним воедино, став партнером, а не демократическим другом. Вашингтон не видел или не захотел видеть – сильная экономика в будущем даст Пекину возможность реализовать собственную визию развития, эквивалентную его значению в истории. Хотя в китайском есть соответствующее словосочетание: «богатый и могущественный» (富强 fù qiáng). Администрация Билла Клинтона лоббировала вступление Китая в ВТО, американский президент в 2000 уверенно сказал: «экономическая либерализация Китая приведет к политической» [18], но в 2021 он резко поменял риторику: «Китай обрывает связи с США». Структурные реалисты и неолиберальные институционалисты верили в то, что общество не влияет на политику. Оказалось, что все-таки влияет. В первую очередь в Азии.
Во-первых, Китай в симбиозе с США решил проблему безопасности – теперь ни СССР, ни азиатские соседи не представляли какой-либо угрозы. Пекин мог сосредоточиться на развитии социально-экономической сферы. Китайское правительство провозгласило «5 принципов мирного сосуществования» (五项原则 wǔ xiàng yuán zé) – невмешательство в дела других стран. Во-вторых, проводя рыночную либерализацию, создавая инвестиционную среду, Китай начал впитывать западные инвестиции с технологиями. Институциональные особенности финансовой системы позволили Пекину предотвратить повальную утечку капитала и реинвестировать в страну – построить инфраструктуру и науку. В 2020 китайские вложения в развитие науки составили $380 млрд. В 2040 вырастут до $1.5 трлн. Иностранные ноу-хау модернизировали отечественные заводы и дали толчок индустриализации. Китай начал копить экономическую мощь. На местах деревень выросли мегаполисы, как Шэньчжэнь с ВВП в $400 млрд. В-третьих, посредством либерального мирового порядка и вступления в ВТО Китай получил доступ к рынкам Евразии, Африки, Латинской Америки – затем начал их завоевывать, имея ценовое преимущество и становясь ядром глобализации.
Торговая доминация Китая в 2018: красным – страны, которые больше покупают в Китае, синим – в США, оранжевым – в Германии
В-четвертых, Пекин старался максимально экономически связаться с Вашингтоном — купируя возможность того, что США будут препятствовать его росту, как потенциального конкурента на мировой арене. По логике Китая американцы не будут препятствовать выгодному сотрудничеству, ибо это вопреки сути капитализма. Так оно и произошло. Из-за сильного сближения двух стран в нулевых появился новый термин «Chimerica» (中美国 zhōng měi guó). В-пятых, Китаю удалось договориться с США и сохранить сильное государство, поддерживаемое обществом. Остались элементы плановой экономики: Пекин создал идиосинкратическую адаптивную модель с «длинной рукой государства» на рынке — «социализм с китайской спецификой» (中国特色的社会主义 zhōng guó tè sè de shè huì zhǔ yì). С националистическим акцентом на прилагательном китайской.
У Пекина и Вашингтона цикличные контрактные отношения, определяемые связями и трениями между ними. Чем дальше вертикальная или горизонтальная стрела – тем крепче связи, а напряжение меньше. Сверху вниз и справа налево связи ослабевают. Диагональ олицетворяет двусторонние отношения. Чем ближе кривые к ней, тем стабильнее и крепче отношения. Например, в 2005 страны настолько сблизились, что администрация Обамы предложила Китаю плотное сотрудничество (т.н. Group of Two). В 2018 Дональд Трамп начал открытую торговую войну против Китая: напряжение возросло, а связи уменьшились.
Отношения с США и либеральный мировой порядок дали Пекину шанс подняться экономически – он им воспользовался. С 1979 по 2020 его ВВП взлетело с $178.3 млрд до $14.7 трлн – в 82 раза, с ежегодным ростом 9.2%. Каждые 8 лет Китай удваивал размер национального богатства. Потребление выросло в 71 раз – с $112.1 млрд до $8 трлн. Торговый профицит впервые возник в 1990 — $9 млрд и достиг $522 млрд. Экспорт в 2020 — $2.5 трлн. Запасы иностранной валюты составляют $3.2 трлн. ВВП на душу населения в Китае $10500, по сравнению с $184 в 1979 (увеличение в 57 раз). Около 800 млн китайцев перестали быть бедными. Сейчас менее 1% населения страны живет за чертой бедности (меньше чем на $2.3 в день). Но даже выхода из статуса «бедного» не всегда хватает для полноценной жизни [19].
Азиатский гигант стал глобальным реципиентом и донором ПИИ (прямых иностранных инвестиций). Китайские вложения и кредиты по всему миру достигают отметки в $2 трлн
США и Китай запустили стратегический и экономический диалог, тактически закрыв глаза на: 1) проблему Тайваня; 2) отсутствие политической демократизации; 3) уничтожение китайского посольства в Белграде и шпионские инциденты; 4) постоянное увеличение Пекином оборонного бюджета с 2007 и его военное продвижение в Южно-Китайском море (南海 nán hǎi); 5) региональное усиление Китая, попыткой противостоять которому был провальный «поворот к Азии» Хилари Клинтон. Но фазовым переходом, ускорившим конец либерального мирового порядка и изменившим баланс сил в пользу Пекина, стала рецессия 2008. Китай был одним из ее триггеров.
А) Огромные сбережения азиатского гиганта и других развивающихся стран приходили на финансовый рынок США (т.н. global savings gut) — провоцировали длительный период низких процентных ставок. Инвесторы агрессивно искали возможности заработка и вкладывали в рисковые активы, например, ипотечные ценные бумаги – их обесценивание обвалило рынок;
Разница между сбережениями и внутренними инвестициями в Китае с 2000 по 2008 гг. В процентах от ВВП. Часть разницы уходила на финансовые рынки, в том числе американский
Б) Поддержка Пекином отечественного производителя: фиксированный курс юаня и предоставление китайскому бизнесу дешевого капитала давали США импорт из Китая по низким ценам — это разбаловало потребителя, увеличив американский потребительский долг до $14 трлн [20].
Торговля с азиатским титаном имела негативное сальдо для Вашингтона с 90-х гг. В 2001 Джордж Буш предоставил Пекину статус PNTR (permanent normal trade relations) – способствовав приходу товаров из Китая на американский рынок.
Официальные прямые инвестиции между странами за последние 10 лет. Вашингтон и Пекин активно используют третьи страны для трансфера капитала, поэтому реальные цифры грандиознее: из США в Китай $260 млрд, из Китая в США $155 млрд за 2019. При этом инвестиции для Вашингтона более выгодные – их отдача 6%, в то время как у инвестиций Пекина 3.5%. Китай принимает «дорогие» деньги и отдает «дешевые».
После кризиса 2008 Пекин скупал американские государственные облигации и помог США частично выйти из рецессии. Но в 2012 начались первые трения между странами: торговый дисбаланс для Вашингтона продолжал расти, с $270 млрд в 2010 до $300 млрд в 2011. Новые инвестиции в США не поступали. Дефицит американского платежного баланса увеличивался. В 2018 между странами началась торговая война. Джо Байден не прекратил ее, а продолжил жесткий курс Дональда Трампа касательно растущего азиатского атланта.
Сегодня Вашингтон и Пекин противостоят: каждый хочет заключить мировую сделку на своих условиях и не готов отступать. Экономические связи – основа двусторонних отношений – дезинтегрируются. Стороны ожидают удара оппонента или могут нанести его сами. Кульминация близких отношений США и Китая, изменивших мировой ландшафт — это острая конкуренция за глобальное лидерство. Были мудры древние: «Делящие одно ложе, видят разные сны» (同床各梦 tóng chuáng gè mèng). Мы перефразируем: «делящие одно экономическое ложе либерального мирового порядка, грезили разными геополитическими мечтами».
От конфронтации до конгейджмента. И обратно
Конгейджмент (congagement) – термин, обозначающий стратегию сдерживания (containment) и привлечения (engagement). Был введен Залмаем Халилзадом касательно политики США в отношении Китая: с одной стороны, Вашингтон создает политические, экономические, культурные связи, где это возможно, для умиротворения Пекина, с другой, усиливает сдерживание Китая в чувствительных областях – например, политике воссоединения с Тайванем [21].
Этапы взаимодействия США и Китая
Страны все еще сильно связаны экономически. Пока что это выгодно обоим сторонам. Резкий разрыв экономических связей будет стоить Вашингтону минимум $1 трлн. Администрация Байдена на растяжке: с одной стороны, она хочет нормализировать отношения с Пекином, чтобы выиграть время и заняться внутренними проблемами, с другой, растущий Китай повышает ставки, провоцируя США на уступки и дальнейшую, затратную вовлеченность в международные дела.
Между странами существуют непреодолимые разногласия. Во-первых, национальная комплексная мощь Китая серьезно выросла и продолжит позитивную динамику – это беспокоит США, во-вторых, у Вашингтона и Пекина идеологические разногласия и разные политические структуры. Американцы десятилетиями ожидали, что китайцы «либерализируются», но авторитарная модель ленинско-марксисткой партии подходит Китаю. Здесь другое понимание свободы (自由 zì yóu). Более того, под руководством компартии Пекин добился значительных технологических, экономических успехов, а президент Си Цзиньпин «зачистил» политическое, бизнес поля, а также элиты времен правления Ху Цзиньтао (胡锦涛 hú jǐn tāo). Сейчас вряд ли в высших эшелонах китайской власти найдутся открытые сторонники демократического либерализма. Несогласные с политикой компартии держатся в тени, действуя подспудно.
Comprehensive National Power (综合国力 zōng hé guó lì) – используемый Пекином показатель роста стран, включает в себя: капитальные (залежи ископаемых, территория), экономические, военные, человеческие, природные, культурные, технологические ресурсы. Виден резкий подъем Китая и Индии к середине столетия.
Вашингтон находится в «ловушке Фукидида» — тенденции двух великих держав к войне: растущая сила готова потеснить другую в статусе глобального лидера. Но горячее столкновение невыгодно обоим сторонам, тем более с применением ядерного оружия. Хотя к войне готовят массовое сознание: в США опубликовалась книга «2034: рассказ про следующую мировую войну» об конфликте с Пекином в Южно-Китайском море (с использованием ядерного оружия), а в Китае выходят фильмы-боевики про подвиги китайских солдат против американской армии во время Корейской войны. Экономические связи также не уберегут от потенциального вооруженного конфликта – перед Первой мировой войной Британия и Германия были самыми большими торговыми партнерами.
Джо Байден имплементирует «стратегическое конкурентное сосуществование» – цикличное движение от точечной конфронтации (возможно горячей) с Китаем на всех фронтах: от технологической, экономической гонки, геополитического влияния до сдерживания и привлечения (конгейджмента) Пекина, где это есть возможным. Вашингтон будет создавать новые альянсы с тихоокеанскими союзниками, блокировать передачу Китаю технологий ВПК, поддерживать правительство на Тайване и так далее, но одновременно будет искать точки соприкосновения с Пекином, например, в климатической сфере или вопросах нераспространения ядерного оружия.
Телефонный разговор Байдена и Си Цзиньпина в сентябре, контакт американских и китайских военных в октябре 2021, а также информация о готовящемся саммите двух лидеров свидетельствует: США и Китай достигли предварительных договоренностей и определили контуры конкуренции:
Пекин продолжит становится экономическим региональным лидером. В 2020 Китай подписал «Всеобъемлющее экономическое партнерство» (Regional Comprehensive Economic Partnership), а в 2021 решил символично присоединиться к Транстихокеанскому партнерству. У прагматичной Южной Кореи уже появились сомнения касательно выбора стороны на фоне роста Китая и ослабевающего влияния США [22]. Пекин подхватывает процесс глобализации и заполняет экономический вакуум;
Американское военное присутствие пока остается в Восточной Азии, а Вашингтон будет до последнего удерживать Тайвань – как только Тайбэй воссоединиться с Пекином, вся американская система восточноазиатского альянса рухнет;
США не готовы признавать Китай равным себе, но определили обоюдные сферы интересов и, закрыв проект либерального мирового порядка, вошли в многополярный мир. Сейчас для Вашингтона данная конфигурация отношений с Пекином выгодна – стабилизировав отношения с Китаем и начав управляемую конкуренцию, США могут сосредоточится на внутренних задачах. Тяжело рассказывать другим про эффективность либеральной демократии, когда она находится под ударом дома.
Пекину тоже играет на руку временная стабилизация:
а) Си Цзиньпин взял под контроль экономику (чем очень недоволен Джордж Сорос: «… Си не понимает, как работают рынки…» [23]) с целью предотвратить потенциальный кризис, например, из-за перекредитованности экономики – она составляет 260% от ВВП;
б) Китай усиливает экономическое взаимодействие с соседями и дальними странами (продолжение инициативы «Один Пояс Один Путь», развитие ситуативного союза с Москвой и Тегенаром, «новая модель мультилатеризма» (新型多边主义 xīn xíng duō biān zhǔ yì));
в) подталкивает Вашингтон к неопределенности, что выгодно Пекину. Потому что США выбрали детерминированную политику, когда решения принимаются в условиях определенности – такие стратегические шаги просчитываются Китаем [24].
Пекин наращивает геополитическое и геоэкономическое давление, следуя приоритету социально-экономического развития. В отличии от, например, СССР, он не стремится навязывать кому-то идеологию, а хочет заключать выгодные для себя сделки.
Для начала, антрополог Фэй Сяотун (费孝通 fèi xiào tōng) в книге «Китай от земли» (乡土中国 xiāng tǔ zhōng guó) описывает феномен отличия китайцев от западных социумов: аграрный коллективный менталитет стремится любой ценой избежать хаоса. «Сохранение общественной стабильности становится самоцелью» [25]. Второе: конфуцианство (儒家 rú jiā) — несущий базис культуры Китая, поощряет экономическую стабильность как базис для послушания народа и устойчивости патерналистской власти. Поэтому коммунисты, придя к власти, сначала вернули уставшему от войн китайскому обществу стабильность, а затем начали искать варианты поднятия экономики. Не очень успешно в эпоху Мао.
«Круговой» менталитет жителей Китая определяет количество, качество связей (关系guān xi) внутри общества и градацию доверия. Он сродни кругам на воде. Страна – «наибольшая» семья (国家 guó jiā). Маньчжур (满族 mǎn zú) из северной провинции Цзилинь (吉林 jí lín) найдет общий язык с человеком народности ли (黎族 lí zú) южного острова Хайнань (海南 hǎi nán), но оба не доверяют иностранцам.
Дэн Сяопин (邓小平 dèng xiǎo píng) реализовал экономическое чудо — предложил стратегию «трех шагов» (三步走 sān bù zǒu): до 1990 обеспечить людей едой и одеждой (温饱 wēn bǎo), в 21-м веке драматически увеличить средний класс (小康 xiǎo kāng) – в 2021 он составил 30% и цель считается пройденной, а в 2049 достичь уровня развитых стран – стать «богатой страной» (富裕fù yù) [26]. Дэн призвал последующих глав Китая заниматься экономикой и «не выступать политически»: но кризис 2008 года подарил Китаю «стратегическую возможность» изменить глобальный баланс сил в свою пользу. Это констатировал в своей статьей китайский вице-премьер Лю Хэ (刘鹤liú hè): «шанс сделать нашу экономику драйвером восстановления мировой, получать больше технологий», «продолжить возвышение Китая» [27]. Глобальный капитализм начал в поте лица крутить педали китайского развития.
Не будем перечислять «политические лозунги» (提法 tí fǎ) всех предшествующих китайских лидеров. Лапидарно сфокусируемся на происходящем сейчас. В 2012 генсеком стал Си Цзиньпин с проактивной исторической идеей «китайского возрождения» (中国再兴zhōng guó zài xīng), он отменил «коллективное лидерство» (集体领导 jí tǐ lǐng dǎo) в компартии: полностью взял власть в свои руки. Видя закат мирового либерального порядка, он предложил США новый тип отношений (新型大国关系xīn xíng dà guó guān xi) – равных субъектов в многополярном мире. Главное условие – уважать «жизненно важные интересы» (核心利益 hé xīn lì yì) друг друга. Возможно, эти требования включали и Южно-Китайское море, и Тайвань. Так или иначе, Вашингтон отказался. Президенство Трампа дало Си шанс начать жесткую внешнюю и внутреннюю политику – ответить на эскалацию конкуренции с США. Пекин, как замечено выше, просчитывает ходы США наперёд: Вашингтон реактивно отвечает на усиление Китая. Создаваемые Джо Байденом в 2021 азиатские военные союзы не есть сюрпризом для Китая, их кристаллизацию китайские ученые предсказывали в 2018 [28].
В 1939 Винстон Черчилль описал политические планы СССР как «загадку, завернутую в тайну, внутри энигмы» [29]. Такая же формулировка применима касательно сегодняшних планов Китая. Но некоторые контуры проглядываются уже сейчас: Пекин, во-первых, продолжит экономическое усиление, в первую очередь в Восточной Азии, и оно будет пропорционально увядающему присутствую США. В нужный момент, при необходимости или угрозе безопасности, от экономического до политического влияния будет только шаг. Исторический статус-кто, с точки зрения Пекина, должен вернуться. Во-вторых, продолжит стремится к технологического лидерству. Сейчас это далекая цель. В-третьих, будет активно участвовать в деятельности международных финансовых и других организаций или будет создавать свои – влияя на глобальные правила [30].
Сотрудничество США и Китая драматически изменило глобальную систему в прошлом столетии – их конкуренция сотрясает мир в этом. Прагматизм и борьба за стратегические сферы интересов становятся во главе политики государств. США будут адаптироваться: уже слышны голоса интеллектуалов, что «либерализм не является заключительной точкой развития человечества» [31]. Ради лидерства социуму стоит меняться. Вернется манихейское деление времен холодной войны на «хорошее» и «плохое». Ощущение глобального господства стало частью американского культурного ДНК. Многие государства в, казалось бы, демократичной Европе уже начали проявлять склонность к авторитаризму, например, Венгрия. Неизбежный ветер перемен может безжалостно повалить многие демократии по всему миру вслед за глобальным либеральным порядком, во главе которого стояла наимогущественнейшая островная демократия – США.
Литература:
World Economic League Table, CEBR, 2020 https://cebr.com/service/macroeconomic-forecasting/
“Dean Acheson Resuscitated for the Young and Forgetful”, Observer, 1998
“The Jungle Grows Back”, Robert Kagan, Penguin Random House, 2018, p. 24
Franklin Delano Roosevelt, State of the Union 1943 — 7 January 1943 http://www.let.rug.nl/usa/presidents/franklin-delano-roosevelt/state-of-the-union-1943.php
“The twilight of the liberal world order”, Brookings Institution, 2017 https://www.brookings.edu/research/the-twilight-of-the-liberal-world-order/
“Hans Morgenthau and the World State”, James P. Speer II, World Politics, Vol. 20, No. 2 (Jan., 1968), pp. 207-227
https://www.jstor.org/stable/2009796?seq=1#metadata_info_tab_contents
“U.S. Role In Global Economy Declines Nearly 50%”, Mike Patton, Forbes, 2016
https://www.forbes.com/sites/mikepatton/2016/02/29/u-s-role-in-global-economy-declines-nearly-50/?sh=685ce1ef5e9e
Democracy Promotion: An Objective of U.S. Foreign Assistance, Congressional Research Service, 2019
https://fas.org/sgp/crs/row/R44858.pdf
“Trends in income and wealth inequality”, Juliana Menasce Horowitz, Pew Research Center, 2020
“Jeane J. Kirkpatrick: 30 Years Unheeded”, William S. Smith, The National Interest, 2020
https://nationalinterest.org/feature/jeane-j-kirkpatrick-30-years-unheeded-162667
“Understanding the Biden Administration’s Policy Priorities”, Brian E. Finch, Pillsbury, 2020
https://www.pillsburylaw.com/en/news-and-insights/post-election-biden-policy.html
“Did Trump’s tariffs benefit American workers and national security?”, Geoffrey Gertz, Brookings, 2020
Did Trump’s tariffs benefit American workers and national security?
“A democracy assistance agenda for the Biden administration”, Patrick W. Quirk, Brookings, 2020
毛泽东晚年是如何看待和处理中美关系的，于洪君，察哈尔学会， 2021 http://www.charhar.org.cn/newsinfo.aspx?newsid=16440
“U.S. companies with China operations look to the Asian giant for growth”, Evelyn Cheng, CNBC, 2020
https://www.cnbc.com/2020/11/17/china-important-for-us-businesses-hit-by-the-coronavirus-pandemic.html
“The Debt Threat: A Risk to U.S.–China Relations?”, James A. Dorn, Cato Institute, 2008
https://www.cato.org/sites/cato.org/files/articles/dorn_bjwa_142.pdf
MAJOR FOREIGN HOLDERS OF TREASURY SECURITIES, 2021 https://ticdata.treasury.gov/Publish/mfh.txt
Full Text of Clinton’s Speech on China Trade Bill, 2000 https://www.iatp.org/sites/default/files/Full_Text_of_Clintons_Speech_on_China_Trade_Bi.htm
“China claims to have eliminated poverty, but the figures mask harsh challenges “, Lily Kuo, Washington Post, 2021
https://www.washingtonpost.com/world/asia_pacific/china-poverty-economy-growth/2021/02/25/9e92cb18-7722-11eb-9489-8f7dacd51e75_story.html
“Consumer Debt Soars To $14.3 Trillion—Now Higher Than 2008 Crisis”, Zack Friedman, Forbes, 2020
https://www.forbes.com/sites/zackfriedman/2020/05/07/consumer-debt-financial-crisis/?sh=6e402c2c6ded
“Congage China”, Zalmay Khalizad, RAND, 1999
https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/issue_papers/2006/IP187.pdf
“Working With China: The Dilemma for US Allies”, KAWASHIMA Shin, The Diplomat, 2021
https://thediplomat.com/2021/09/working-with-china-the-dilemma-for-u-s-allies/
“George Soros: Investors in Xi’s China face a rude awakening”, George Soros, Financial Times, 2021
https://www.ft.com/content/ecf7de34-e595-4814-9cbd-4a5119187330
“ЭФФЕКТИВНОСТЬ СТРАТЕГИИ СДЕРЖИВАНИЯ И ПРИВЛЕЧЕНИЯ КНР ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ США”, ВИШНЕВСКАЯ И., MOLDOSCOPIE, 2014, ст. 200
费孝通与乡土中国， 澎湃新闻， 2020
https://www.thepaper.cn/newsDetail_forward_9818557
谈邓小平与“三步走”发展战略的形成，光明日报， 2011
http://www.chinanews.com/cul/2011/08-03/3229205.shtml
刘鹤：关于两次全球大危机的比较研究， 2020 https://www.tuoluocaijing.cn/people/detail-9993602.html
美日同盟与中日关系——袁征，2018-05-15 http://www.caifc.org.cn/index.php?m=content&c=index&a=show&catid=11&id=608
“Churchill’s definition of Russia still rings true”, Alan Cowell, NYtimes, 2008
“China Has Two Paths To Global Domination”, Jake Sullivan, Carnegie, 2020
https://carnegieendowment.org/2020/05/22/china-has-two-paths-to-global-domination-pub-81908
“Liberalism Is Not Enough”, M. Anthony Mills, National Affairs, 2021 https://nationalaffairs.com/publications/detail/liberalism-is-not-enough
Теги:
Петр Шевченко
/
Китай
/
отношения США и Китая
/
внешняя политика США
/
внешняя политика Китая
/
Мао Цзедун
/
Си Цзиньпин
/
ден сяопин
/
один пояс-один путь
Читайте «Хвилю» в Facebook
Подписаться