Путин не вызывает у россиян ни безусловного пиетета, ни суеверного ужаса.
https://s3.eu-central-1.amazonaws.com/media.my.ua/feed/131/d446b9a4a41d1683e927c9f0ac2c8e26.jpg
Владимир Путин / Фото ReutersДиктатор должен вызывать страх, если его не боятся, над ним начинают смеяться. Можете вы предоставить себе, чтобы Сталина, Гитлера, Мао или Кастро публично унижал какой-то мальчик? Люди, которых собирали для имитации общения «вождей с народом», трепетали перед ними как кролики, мазохистки влюбленные в своих удавов.
Для того, чтобы культ диктатора утвердился, граждане должны быть обязаны соучаствовать в нем, как это было в СССР при Сталине, в Китае при Мао, в Германия при Гитлере. Одной пропаганды мало. Нужен страх. Никто не должен посметь закричать: «король-то голый».
Читайте такжеПутин не вечен, только это ничего для Украины не меняетЧеловек сталинской эпохи понимал, что будет попросту уничтожен, если откажется изображать любовь к вождю. В этой ситуации он предпочитал искренне полюбить тирана, чем каждый раз насиловать себя, имитируя оргазм. Уже при Хрущеве ситуация изменилась. Без массового террора из культа получился пшик. Сколько бы не крутили по экранам страны фильм «Дорогой Никита Сергеевич», народ откровенно потешался над «кукурузником». Чем активнее власти пытались насаждать культ личности Брежнева, тем сильнее над ним насмехалось население.
Эта судьба, как видно, ожидает и Путина. Пропаганде по силам обеспечить лояльность населения к диктатору, но для формирования настоящего культа его личности нужны другие, более мощные средства. Нужен страх и трепет.
Однако, как показал замечательный мальчик Никанор Толстых, Путин не вызывает у людей ни безусловного пиетета, ни суеверного ужаса. В глазах множества молодых россиян это просто старый лысый малограмотный дедок на троне. Анекдотическая фигура.
Навязчивые, тошнотворно-холуйские восхваления «национального лидера», не подкрепленные сакральным страхом перед ним, могут вызвать у людей только усиливающееся отторжение. Путин становится таким же всеобщим посмешищем, как поздний Брежнев.