Ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС, штурман вертолета Андрей Мизько одним из первых вылетел на тушение пожара после катастрофы на станции.
Мизько рассказал «Стране» о том, как он участвовал в ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС.
«С 13 по 27 апреля наша эскадрилья вообще находилась в Судаке, в Крыму. На тот момент там был специальный центр летного состава по выживанию, где мы проходили подготовку перед осенним отъездом в Афганистан. Утром 27 апреля мы по телевизору вкратце услышали новости о том, что что-то случилось в Чернобыле. Но никто не придал этому значения», — рассказывает Андрей Мизько.
По его словам, воинская часть уже готовилась к майским праздникам, когда вдруг 30 апреля весь полк подняли по тревоге.
«Мы должны были перебазироваться всем полком на аэродром в Чернигов. Но затем пришла дополнительная телеграмма из штаба ВВС округа, где было сказано подготовить восемь экипажей вертолётов Ми-6, которые готовы к выполнению полета с грузом на внешней подвеске, и откомандировать в Чернигов. Нас перебазировали на самолете Ан-12 в Чернигов, и мы начали работать уже непосредственно по ликвидации», — вспоминает ликвидатор.
Андрей Александрович сообщил, что основной задачей была засыпка реактора с воздуха, а также доставка грузов в 30-километровую зону.
«Нам на тот момент сказали, что будем летать на реактор, что-то бросать туда. Поэтому нам сказали перед отъездом, что мы пробудем там дня три, не больше, а потом нас заменят другие экипажи. А на самом деле получилось не три дня, а 22 дня, только потом нас заменили уже другие экипажи, и мы поехали в свою часть. Две недели нас обследовали в госпитале, десять дней дали отпуска, и уже через три месяца в составе эскадрильи мы отбыли в Афганистан», — отмечает Мизько.
Также ликвидатор вспомнил свой первый полёт над реактором. Мизько назвал его особенным и самым запоминающимся.
«Мы привыкли видеть визуальную ориентировку. Когда летишь на высоте 300 метров или 600 — жизнь кипит: птицы, люди, машины. Все движется, все живет. А на тот момент людей из Припяти эвакуировали, поэтому когда мы уже начали летать на реактор, никого там не было. Было пусто: ни животных, ни людей, а на балконах оставленное сохнуть белье колыхается еще», — рассказал Мизько.
Он добавил, что психологически вид брошенной Припяти угнетал.
«Погода была очень хорошая, солнечная, вроде бы жизнь есть, а на самом деле такое ощущение, будто вымерло все. Вот это психологически давило. А остальные уже вылеты делали просто на автомате, не обращали особого внимания. Там задача стояла, ее надо было выполнять. Поэтому главное — поточнее, прицельнее сбросить груз», — отметил ликвидатор.
Также он рассказал, как происходил сам процесс ликвидации последствий аварии.
«У нас была связь с руководителем полетов, который находился на крыше гостиницы. Руководитель полётов нам подсказывал, разрешение давал на выход, на боевой пуск, а также подсказывал удаление через каждые 500 метров. На высоте 200 метров мы летели, груз — обычный свинец, весом в одну тонну. Обычная охотничья дробь — 10 кг мешочек по 100 мешочков. Подлетали на минимальной скорости, бросали и уходили на площадку под очередную загрузку. То есть получалась так называемая карусель вертолетов с интервалом 2-3 минуты. Вот так вот мы летали», — рассказывает Мизько.
По его словам, реактор выглядел как после взрыва.
«Обычные развороченные кирпичи, доски. Чего-то особенного не было. Ну, когда мы летали, там небольшой дымок еще был — то ли испарение, то ли возгорание мелкое было», — говорит Мизько.
Ликвидатор откровенно признаётся, что обстановка была напряжённой.
«Мы понимали, что за нами — люди, наша страна, родные и близкие. На тот момент мы думали, что мы спасаем Черниговский регион. А на самом деле оказалось, что это все гораздо серьезнее: пострадал не только регион, не только Украина, а и Беларусь — да и практически вся Европа», — рассказал Андрей Александрович.
Также ликвидатор сообщил об условиях проживания во время своего пребывания на месте катастрофы. По его словам, их как кадровых военных разместили на окраине Чернигова в профилактории.
«Мы ещё жили в нормальных условиях, потому что мы могли после этого отдохнуть хоть как-то, принять душ, а люди, которые нас «грузили», жили на площадках в палатках», — вспоминает Мизько.
«Распорядок простой: в 4 утра подъем, в 5:30 утра мы уже в лётной столовой, затем с 6 уже на аэродром, проходили доктора и получали задачу на день. Обратно автобус ехал где-то в 21:00. Мы заезжали в гастроном и покупали сигареты, воду… Так было несколько дней, а потом нам стали по одному-двум экипажам давать выходной. Мы могли выйти в Чернигов, походить просто и позвонить домой, так как тогда мобильных телефонов не было», — сообщил Мизько.
Наш собеседник также рассказал о проблемах со здоровьем после того, как принимал участие в ликвидации аварии.
«К сожалению, с годами бьет по самым больным точкам в организме, и все это отражается на сердечно-сосудистой системе. Я это уже начал понимать через 5 лет после аварии, когда уже начались звоночки. Это я потом уже начал понимать, что все из-за Чернобыля. Так что нет здоровых людей среди ликвидаторов, это я вам точно говорю», — заверил Мизько.
Также ликвидатор высказался по поводу туристических поездок в Чернобыль.
«Если из этого устраивать шоу, понимаете, как было как-то фото с улыбками на фоне чертового колеса, то это все я не приветствую», — резюмировал Мизько.
Ранее «Страна» приводила основные факты о трагедии 1986 года.
Мы также рассказывали о самых популярных мифах о Чернобыльской аварии.